На FX и «Амедиатеке» стартует новый сезон «Американской истории преступлений», в котором исследуется убийство дизайнера Джанни Версаче
Утром 15 июля 1997 года Джанни Версаче был убит на пороге собственного дома. Он вышел за газетой, а когда возвращался, был застрелен серийным убийцей Эндрю Кьюнененом, незадолго до этого объявленным в федеральный розыск. Это убийство стало для Кьюненена пятым и последним — спустя неделю тот застрелился и сам. Почему дизайнер стал его жертвой — до сих пор непонятно. Известно лишь, что они пересекались однажды в Сан-Франциско, куда Версаче ездил для пошива костюмов для местной оперной постановки.
Если сегодня, спустя 20 лет после тех событий, в поиск изображений Google вбить Gianni Versace, то на большей части фотографий вы увидите не итальянского дизайнера, а актера Эдгара Рамиреса, сыгравшего его в новом сезоне «Американской истории преступлений». Этот факт свидетельствует сразу о двух вещах. Во‑первых, выход сериала — действительно событие, а не очередной релиз еще одного телеканала; новости о нем последние полгода обсуждались настолько интенсивно, что вытеснили из результатов поисковой выдачи объект исследования. Ну, и во-вторых, это говорит и о степени внимания режиссера Райана Мерфи к деталям: Версаче у него получился почти документальный — настолько достоверный, что умная машина Google разницы даже не заметила. Семья дизайнера заранее осудила сериал и назвала его спекулятивным художественным вымыслом, но сам Мерфи в ответ на претензии говорит, что его произведение все-таки и художественное, и документальное, и правда для него превыше всего.
«Убийство Джанни Версаче» — самый личный проект создателя «Хора», «Американской истории ужасов» и режиссера «Ешь, молись, люби». Мерфи определенно видит в Версаче самого себя, и не стесняется продемонстрировать эту аналогию в одной из сцен. В ней Джанни объясняет своей сестре Донателле (Пенелопа Крус) задумку очередного шоу. Джанни расстроен, ему не нравятся модели — типичные худые манекенщицы с каменным лицом; его новая коллекция про праздник жизни, и он хочет, чтобы это было видно по каждому аспекту показа. Закрыть представление Джанни решает выходом модели в откровенном свадебном платье с поднятой вуалью — это современная, освобожденная от гнета общества невеста, которой нечего стесняться. Она выходит замуж не девственницей, у нее было много мужчин и теперь она сделала свой выбор. «Никто этого не поймет», — настаивает Донателла, и тогда брат с сестрой заключают пари: в первой половине шоу выходят обычные модели, а вторая делается по задумке Джанни — увидят ли зрители разницу? В итоге часть показа проходит в гробовой тишине, во второй публика заметно оживляется, а выход невесты в финале и вовсе встречает стоячей овацией.
В этом и сходство Версаче и Мерфи. Они оба использовали для своих произведений яркие материалы и броский стиль на грани китча, но никогда не делали этого без причины. В каком-то смысле кульминацией стиля Мерфи стал прошлый сезон «Американской истории преступлений». «Народ против О Джея Симпсона» был квинтэссенцией телевизионного кэмпа: нарочито эффектные реплики, декламируемые с запредельным пафосом; упоение мелкими деталями личной жизни героев, которые ничего не привносят в историю, зато делают рассказ пожирнее; псевдорепортерский стиль камеры с резкими наездами на ошарашенные лица, будто в передаче «Окна», и так далее. Простым дурновкусием это не казалось даже в самые вопиющие моменты и было довольно очевидно, что стиль продиктован контекстом. Ведь само дело О Джея Симпсона в начале 1990-х из серьезного криминального разбирательства быстро превратилось в телезалипуху. Погоню за футболистом транслировали в прямом эфире и обсуждали во всех ток-шоу, а участники процесса стали звездами желтой прессы — в общем, один из самых серьезных процессов в судебной истории США был превращен в фарс, и «Народ против О Джея Симпсона» сознательно подчеркивал эту особенность.
Стиль «Убийства Джанни Версаче» после «О Джея» может даже показаться слишком сдержанным, но это лишь на фоне. Мерфи снова работает яркими красками — так же, как работал Версаче. Во времена после «Черного квадрата», когда показная роскошь, золото, сложные витиеватые узоры и прочие атрибуты барокко и рококо казались совсем устаревшими и пошлыми, когда царствовали минимализм и практичность, дизайнер создавал платья настолько яркие, что это казалось чуть ли не наглым вызовом эпохе. Как члены флорентийской камераты, стоявшие у истоков создания итальянской оперы и обращавшиеся к античности в пику современным течениям, Версаче черпал вдохновение в той же древней Греции и тоже в пику актуальной моде (неслучайно на логотипе его компании красуется Медуза Ронданини — не оригинальная древнегреческая голова Медузы, а воссозданная неизвестным римским скульптором). Но Версаче в то же время был не против современности, он охотно вписывал барокко и рококо в массовый стиль конца 20 века — поп-арт и панк, — а в производстве и вовсе был новатором: когда не мог найти ткань, подходящую под задумку, он просто изобретал ее. Такие же отношения у Райана Мерфи с телевидением во времена, когда принято говорить о новом золотом веке ТВ и пике престижных драм, которые «совсем как кино», — он настаивает на уникальности и непризнанной красоте телевизионного наследия, будь то «мыло» или китчевые ток-шоу.
Ну а «Убийство Джанни Версаче» — это настоящая телеопера. Как у опер итальянских, ее корни в античной трагедии, но своих телевизионных предков она совсем не стесняется. Показательно в этом контексте участие Рики Мартина — артиста, ассоциирующегося с «низким» жанром латиноамериканской мыльной оперы (википедийная статья о сериале «Дотянуться до звезды-2», в котором он играл в молодости, сейчас стоит в очереди на удаление по причине «значимость поставлена под сомнение»), который теперь с большой вероятностью получит «Эмми» или «Золотой глобус» за роль бойфренда Версаче, Антонио Д’Амико.
Ну, и главное: о чем, собственно, трагедия? Тут параллели с прошлым выпуском антологии уже куда более явные. «Народ против О Джея Симпсона» был о том, как реально виновный черный с деньгами смог избежать наказания, просто доказав, что институциональный расизм существует (а солнце греет и вода мокрая). «Убийство Джанни Версаче» же о гомофобии. На протяжении девяти серий Мерфи рассказывает историю Джанни и его убийцы Эндрю — оба скрытые геи, только один богатый и успешный, а второй — нет. Эндрю Кьюненен тут, конечно, справедливо показан опасным социопатом, но Мерфи все равно относится к персонажу довольно благосклонно и скорее как к еще одной жертве, а не хладнокровному убийце. Задача режиссера не в том, чтобы показать, как Кьюненен убил Джанни, а почему это стало возможным. Как обоим всю жизнь приходилось прятать настоящих себя и жить двойной жизнью и как их истории отношений с обществом в итоге переплелись и привели к трагичному финалу. Как все началось со встречи в опере, а закончилось оперой мыльной.
17.01.2018
