Тяжёлые поражения советских войск на начальном этапе Великой Отечественной войны всегда вызывали вопрос: как это могло произойти? В те времена, когда карали за сомнение в официальной точке зрения, повторялся тезис: «внезапное вероломное нападение гитлеровской Германии». При любом обдумывании от него не оставалось камня на камне. Как можно было верить Гитлеру, что он будет соблюдать пакт о ненападении, если вся его деятельность строилась на постоянном нарушении международных договоров?
Куда смотрела советская разведка, если для неё столь масштабное нападение, подготовка к которому у самых границ СССР длилась много месяцев, оказалось внезапным? После 1956 года все просчёты стали списывать на Сталина. Дескать, это он верил Гитлеру, это он не верил разведке. И в это было невозможно поверить. Сталин, конечно, был жестокий тиран и т.д., но он же не был полными идиотом, каким его выставляла эта версия. А уж если он был параноиком, как уверяют некоторые, тогда и вовсе невозможно, чтобы он верил кому-то, в том числе Гитлеру.
Тем более, что постепенно выяснялось множество фактов реальной подготовки СССР к большой войне с нацистской Германией в 1940—1941 гг. В 70-е годы прошлого века стало принято утверждать, что СССР готовился к войне, но, так сказать, в общем и целом. А конкретная дата вражеского нападения оставалась тайной для Сталина либо (если ему о ней докладывала разведка) он не хотел в неё верить. А не хотел он верить якобы потому, что СССР был недостаточно готов к войне в данный момент. И Сталин боялся спровоцировать Гитлера на немедленное нападение. Это, конечно, тоже была нелепость. Если кто-то уже решил, что нападёт, то он нападёт в тот срок, к которому будет готов сам. И уж конечно не будет дожидаться, пока к этому подготовится противник. Утверждать, будто Сталин не понимал этой простой истины, значит, опять же выставлять его совершенно наивным в политике, каковым он, разумеется, не был.
А в 1990-е годы стали известны и количественные данные о подготовке СССР к войне летом 1941 года. Оказывается, что в войсках советских западных приграничных округов было сосредоточено в несколько раз больше боевой техники, чем было у вермахта к 22 июня 1941 года перед границами СССР. Вместе с силами своих союзников, Германия имела там 39 тысяч артиллерийских орудий и миномётов, 4 тысячи танков, 4400 самолётов, тогда как СССР — 39,4 тыс. орудий и миномётов, 11 тысяч танков, 9100 самолётов.
В советском Генштабе несколько раз играли сценарии войны с Германией, и всякий раз они предусматривали её наступательный характер для РККА. И имелся у СССР в 1941 году план на этой случай, предусматривавший полный разгром гитлеровской Германии на её территории. И скрытую мобилизацию провели в СССР ещё в феврале 1941 года. И войска из внутренних военных округов передислоцировались ближе к границе. И так далее.
Военная доктрина СССР перед войной была наступательной. В этом раньше пытались найти что-то плохое, уверяя, будто именно поэтому РККА оказалась не готова к войне, которую навязал ей вермахт «внезапным» нападением, то есть к войне оборонительной. Но если мы сравним с военными доктринами других стран, то увидим, что Франции её чисто оборонительная доктрина совершенно не помогла в войне с Германией. В то же время германская военная доктрина была похожа на тогдашнюю советскую. Обе нацеливали на достижение полной победы над врагом, каковая достигается только в наступлении. Как мы знаем, вермахту его доктрина блицкрига очень даже способствовала.
На учениях в Генеральном штабе РККА в январе 1941 года, где обыгрывались варианты начала войны с Германией, совершенно не рассматривался вариант отражения нападения противника. В сценарии учений, правда, было записано, что враг напал первым, но был разгромлен и отброшен на исходные позиции. И штабная игра начиналась с того, что советские войска атакуют немецкие, стоящие вдоль линии государственной границы.
Предварительное условие игры не должно вводить в заблуждение. Все военные планы, как правило, имеют своей задачей «ответ на агрессию противника». Например, все американские планы Третьей мировой войны против СССР начинались с исходного допущения о вторжении крупных сил советских сухопутных войск в Западную Европу. Главный факт — что СССР в 1941 году готовился громить нацистские войска на чужой территории — в настоящее время сомнений не вызывает. И именно к этой стадии военных операций советское руководство подходило наиболее тщательно и ответственно.
Вот ещё один пример. По итогам упомянутых штабных игр было решено, что направление главного удара, наносимого войсками Киевского военного округа через юго-восток Польши в направлении на Краков, более перспективно и должно привести к разгрому большего количества вражеских войск, чем удар Белорусского военного округа в направлении на Варшаву. В соответствии с этим ударная группировка РККА в приграничных округах сосредотачивалась в Киевском округе, на юго-западном направлении. К 22 июня 1941 года войска Киевского и Одесского округов превосходили силы группы армий «Юг» Германии и её союзников по людям и артиллерии в 1,3 раза, по самолётам — в 2,2 раза, по танкам — в 6 раз! То есть массирование сил и средств высшим командованием РККА было подчинено не задачам отражения вражеских ударов, главный из которых, как известно, наносился в Белоруссии, а собственным планам скорейшего и полного разгрома Германии. Это были планы бескомпромиссной наступательной войны.
Но неужели советское командование не допускало мысли, по пословицам «бережёного Бог бережёт» и «семь раз отмерь — один раз отрежь», что германское командование сумеет упредить его в развёртывании войск для нападения? Вероятно, советское руководство могло, и не без основания, считать, что имеет на западной границе достаточно войск, чтобы остановить и разгромить любого вторгнувшегося врага. А может быть, зная об этой несметной силе, Гитлер и не осмелится напасть. Во всяком случае, ещё один важный факт тоже несомненен в настоящее время: варианты отражения германской агрессии ни разу не стали предметом штабных игр перед войной. И это действительно могло сыграть плохую службу 22 июня 1941 года и в последующие дни.
