Преступники-заключенные, участвовавшие в Великой Отечественной войне – явление особое. Изначально они не подлежали призыву на фронт, однако все изменили тяжелые потери Красной Армии в первые месяцы войны.
За искуплением – на фронт
В конце лета и осенью 1941 года в Западных и Центральных регионах Советского Союза в связи с продвижением противника возникла острая необходимость эвакуации более чем 750 тыс. арестантов. В связи с переполненностью тыловых тюрем часть заключенных пришлось расстреливать.
Однако все изменило постановление Верховного суда СССР от 22 января 1942 года, согласно которому «осуждение лиц, совершивших уголовное преступление, к лишению свободы на срок не свыше 2 лет без поражения в правах не является препятствием к призыву или мобилизации этих лиц в Красную Армию или Военно-Морской Флот».
Советское командование учитывая тяжелое положение на фронте и катастрофическую нехватку солдат вынужденно было пойти на беспрецедентный шаг – отправку на фронт узников ГУЛАГА. В 1942–1943 годах специальными постановлениями Государственного Комитета Обороны на фронт направляется более 157 тысяч зеков.
Впрочем, это постановление не касалось политических заключенных и осужденных за бандитизм. Также отправке на фронт не подлежали временно пораженные в правах, однако в 1943 году очередь дошла и до них.
Историк Юрий Рубцов ссылаясь на архивные данные говорит, что «за все годы войны исправительно-трудовые лагеря и колонии досрочно освободили и передали в действующую армию более 1 миллиона человек. Из них только 10% были направлены в штрафники. Большинство же пополнили обычные линейные части».
Война предоставляла заключенным прекрасный шанс с оружием в руках заслужить прощение, и многие горели желанием этим шансом воспользоваться. Для осужденных на фронте широко применялась отсрочка исполнения приговоров. Отличившиеся в боях нередко освобождались от наказания, с них снимали судимость.
Часть заключенных, в прошлом прошедших службу в РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия), отправлялась на фронт немедленно. За этой категорией зеков специально приезжали представители командования, которые давали высокие оценки боеспособности подобного контингента.
Особенно активно из лагерей пополнение стало черпаться на завершающем этапе войны. «Страшную силу», по словам нацистов, они представляли в войсках маршала Рокоссовского, освобождавших Польшу и Германию.
Стихия на свободе
Нередко от командиров можно было услышать, что зеки воевали старательнее, чем обычные солдаты: всем хотелось оправдаться. То, что для красноармейцев было старательностью, для немцев оборачивалось настоящим кошмаром.
На Ухтинском направлении в районе Кеми сражалось подразделение, в основном сформированное из заключенных Сорокского лагеря. Как свидетельствует очевидец, при атаке немецких войск, вдвое превышавших количество обороняющихся, один из бойцов не выдержал длительного сидения в обороне и с нецензурной бранью в адрес противника бросился вперед. Его примеру последовали остальные: бросок был настолько стремительным, что немцы, не выдержав натиска, отступили с большими потерями.
Известный советский актер Евгений Весник, под командованием которого в артиллерийской батарее служили зеки, вспоминал: «Они воевали прекрасно. Были смелы, дисциплинированы. Я представлял их к наградам. И мне было абсолютно всё равно, за что они судимы. Их награждали за то, что они прекрасно проявляли себя в боях».
Значительно более тяжелые испытания ждали бывших «гулаговцев» в штрафных батальонах, где выжить под перекрестным огнем немецких частей и собственных заградотрядов было настоящим чудом.
Вот свидетельство замполита штрафного батальона 397-й Краснознамённой стрелковой дивизии, который пополнился заключенными с Урала: «Под непрерывными бомбовыми ударами вражеской авиации бойцы перебрались на другой берег реки (Оки) и выполнили поставленную задачу. Не успели отдышаться, как поступил новый приказ: взять деревню Сохановский посёлок… Здесь фашисты создали сильно укреплённый оборонительный рубеж. Отрыли окопы полного профиля, соединили их траншеями, установили проволочные заграждения… Однако оборона немцев была прорвана. Около трёх километров гнали фашистов». Замполит отмечал, что «за время боёв в батальоне не было ни одного случая дезертирства, членовредительст ва, угроз в адрес командиров».
Преступные инстинкты
Но все же не следует идеализировать «блатную армию». Привычный довоенный образ жизни и уголовные замашки давали о себе знать и в боевой обстановке. Ветеран войны, командир штрафной роты Иван Мамаев оставил нам немало воспоминаний о своих подчиненных. В 1943 году его заметно поредевшее подразделение было пополнено бойцами из числа «блатных» и очень скоро под началом Мамаев оказались «сплошные уголовники».
Буквально через сутки после прибытия новобранцев у командира взвода пропал планшет с документами и деньгами. К совести зеков призывать было бесполезно, однако Мамаеву удалось воздействовать на подчиненных. Свое обращение к нерадивым воякам он закончил фразой: «Запомните: вы на фронте, а не на «малине». Здесь каждый «весёлый» поступок может стоить вам жизни». Наутро планшет был на месте.
Что еще хорошо удавалось уголовникам на фронте, так это подделывать печати. Этот навык оказался особенно полезным, когда они «приобретали» в селах продукты. Печать рисовалась чернилами прямо на мягкой части ладони в основании большого пальца и отличить ее от настоящей было практически невозможно. Но если таких умельцев ловили с поличным – чаще всего их ждал расстрел.
Весьма колоритный и устрашающий образ «штрафника» рисует актер Евгений Весник. Весной 1945 года в Восточной Пруссии его подразделение должно было перевезти через поляну тяжелые гаубицы, однако оставленный в арьергарде немецкий пулеметчик пресекал все попытки. Ликвидировать огневую точку было поручено «беломорканальнику» рядовому Василию Кузнецову. «Через полчаса пулемет замолк, – вспоминал Весник. – А ещё через десять минут Вася принёс затвор немецкого пулемёта и… голову стрелявшего немца».
На вопрос командира: «Боже мой! Зачем голова?» – последовал ответ: «Товарищ гвардии лейтенант, вы могли бы подумать, что я затвор с брошенного пулемёта снял, а стрелявший сам ушёл… Я голову его принёс как факт, как доказательство!»
Писатель Александр Сидоров признавал: «Преступники и на фронте оставались преступниками, в их среде привычным делом были пьянки, картёжные игры, поножовщина. При удобном случае они не брезговали грабежом или мародёрством».
В 1944 году в соответствии со специальным распоряжением ГУЛАГа неоднократно судимых уголовников и рецидивистов перестали призывать на фронт.
Зеки-герои
И все-таки доблесть и героизм «штрафников» не прошли незаметно. Многие из них были отмечены орденами и медалями, в том числе «За отвагу» и «За взятие Берлина». Некоторым было присвоено звание Героя Советского Союза. В частности, разведчику Владимиру Карпову, ставшему впоследствии писателем. Карпов попал под один из редких случаев, когда в штрафные подразделения отправляли политзаключенных .
В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года о присвоении Карпову звания Героя Советского Союза перечислялось несколько подвигов разведчика, в которых им были проявлены «храбрость и мужество». Там отмечалось, что «за месяц боев тов. Карпов более 30 раз ходил во вражеский тыл и уничтожил со своей группой более 350 солдат и офицеров и взял в плен свыше 35 «языков»». А в одном из боев «проникнув в тыл первым ворвался в деревню, с группой уничтожил свыше 40 солдат противника и лично взял 11 пленных».
Но были и подвиги безымянных заключенных. Писатель Александр Макаров приводит такой эпизод, случившийся в начале войны у Финляндской границы. Одно из подразделений ГУЛАГА, находившееся возле Выборга, при наступлении немцев начало эвакуацию. Во время марша по болотистой местности Лодейного Поля его настигла танковая колонна вермахта. Положение стало критическим.
«Тогда, – пишет автор, – один из заключенных подскочил к стоящей грузовой машине, сел за руль и, развернувшись, с полного хода двинулся в сторону идущему головному танку. Налетев на танк, заключенный геройски погиб вместе с машиной, но танк тоже стал и загорелся. Дорога была загорожена, остальные танки ушли обратно. Это спасло положение и дало возможность эвакуироваться».
Нельзя не признать, что при всей своей специфичности, зачастую плохой дисциплине и низкой боеготовности составленные из зеков воинские подразделения, тем не менее, внесли свою лепту в общее дело победы над фашизмом.
